О войне и любви: Письма домой (ноябрь 1942-го)

Великая Отечественная война была и остается в нашей памяти войной освободительной, народной, священной. Различные горе-историки, прозападные политики и обезумевшие неонацисты пытаются переписать ход событий, извратить правду. Но, мы помним и знаем о том героизме, который показал наш народ в этой войне. Лучший способ не дать этим лжеученым переписать историю — публиковать свидетельства очевидцев, современников, участников тех трагических событий.

С согласия родственников «Хорошая газета» продолжает публиковать письма домой одного из миллионов наших солдат, не вернувшихся с войны. Письмо гвардии лейтенанта, командира эскадрильи 33-го штурмового авиаполка — письмо к близким и родным…

«Здравствуй, Ксеник!

Поздравить бы тебя с 25-ой годовщиной октября, да письмо ты получишь нескоро, и получится неэффективно.

Ксеник, сегодня 8 ноября. Вчера был выходной, но я не стал писать письмо. Так как чувствовал, что скоро должен был получить от тебя, а потом уж писать ответ.

Ксеник, я тебе писал, что ожидаю большого скандала, в связи с письмом в президиум верховного Совета. Так вот, скандал этот произошел 3 ноября. Меня командир прогнал с полетов. Но 4-го я опять вышел на старт и стал летать. Оказалось, что кто-то написал письмо, кроме меня, но не подписал, а он думал, что я, и стал на меня нападать. Сейчас уже заканчиваю программу. Летать на этом самолете не тяжело. Знаешь, Ксеник, как прижму бреющим по верхушкам деревьев, так только шипит воздух. Сейчас меня зачислили в эскадрилью, заместителем командира эскадрильи. Командир — хороший парень, лейтенант — украинец. Летчики тоже хорошие. В общем, получился состав, как на подбор. Комэско тоже хотел, чтобы я к нему попал. Мы с ним вместе тренировались в полетах. Теперь скоро нас зачислят в часть. А том снова на фронт. Так что пусть фрицы готовят свои шкуры — мы их будем живыми обдирать!

Ксенюся, праздник провел я очень сухо. Вечером 6-го, сходил на торжественное собрание в свой клуб, где после собрания посмотрел самодеятельности и ушел спать. 7-го предполагались полеты, а потом объявили выходной. Я пришел домой, затопил печку и сидел, вспоминал. Как проводил праздники когда-то в Комсомольске. Думал, доехала ты, или, может быть, все еще в дороге. Во время этих мечтаний, разозлился на фрицев, и поклялся при первом удачном случае снимать с них ихние собачьи шкуры. Друзья так и не пишут мне писем. Я тоже решил им больше не писать. Правда, хотелось кое-кому напомнить, чтобы они не попадали со своими трещотками в струю моего самолета. Ну, да они и сами это поймут. Все же я добился своего — я доказал ВВЭсовцам, что смогу летать на боевых самолетах.

Вот такие у меня новости.

Адрес мой скоро перемениться, но ты пиши пока на этот. Я все равно получу все твои письма.

А пока до свидания.

Передавай от меня приветы всем друзьям, родным и знакомым.

Остаюсь жив и здоров.

Твой муж Федя.

Ну, обниму и поцелую тогда, когда приеду домой.

Жди, моя любимая Ксенюся.»

Шел ноябрь 1942-го…