Ощущение назначения

Ситуация с выборами в городской Совет депутатов Архангельска с каждым днем вызывает все больше вопросов.
Вопросов по поводу их легитимности и демократичности

Институт выборов в областном центре во многом потерял доверие горожан еще на выборах мэра. Но октябрь 2009-го рискует запомниться не меньшим избирательным беспределом и бардаком. Своими впечатлениями с нами поделился еще один кандидат-самовыдвиженец, наемный топ-менеджер Михаил Кочанов. Михаилу Николаевичу, как и почти 70 другим кандидатам избирательной комиссией было отказано в регистрации.

Я участвовал во всех избирательных кампаниях в городе Архангельске с момента реставрации у нас местного самоуправления. Дважды был депутатом Горсовета, дважды был кандидатом в мэры Архангельска. То, что происходит сегодня — это первая предвыборная кампания, где первыми стали вылетать люди обладающие опытом участия в выборах, то есть люди знающие.

У меня сложилось такое впечатление, что избирательными комиссиями руководят не председатели комиссий, а некие молодые люди, дамы — работающие в избиркомах по контракту. В моем случае, был некий господин Козырев — «привлеченный специалист». Я уверен, что он не местный — постоянно путается в названиях улиц.

— Вам отказали в регистрации на основании нехватки действительных подписей избирателей.

— Да, первого сентября меня пригласили на проверку сданных мною подписей, я пришел, проверили. Комиссия забраковала всего четыре подписи — «не понравились»! Понравилась/не понравилась — не важно, если что-то вызывает сомнения, комиссия должна получить письменное заключение эксперта. Только в этом случае ее можно признать недействительной. В нашем случае — «нам не понравилось, а мы считаем, что это исправление…» Например, в дате рождения избиратель написал одну цифру крупнее остальных — это же не исправление! Ладно, забраковали четыре подписи — остальных подписей мне хватало для регистрации. В дальнейшем происходит следующее: комиссия запрашивает справку в УФМС (паспортный стол). Проводит проверку, не ставя меня в известность, тем самым прямо нарушая закон. Закончили проверку и отказали мне в регистрации — выдали мне протокол об итогах проверки и рабочую ведомость, датированные 1 сентября. Я спрашиваю: на основании чего вы забраковали уже 28 подписей? Те — на основании справок УФМС. Дайте мне эти справки. Смотрю на справки — датированы 3 сентября…

— Избирком продемонстрировал неумение работать с документами…

— Это не неумение работать с документами. Это все равно, что похоронить человека до того как он умер. Такие документы не могут лежать в основе решения комиссии. 1 сентября было забраковано 4 подписи — на них и ссылайтесь. Все остальное — было сделано задним числом и без меня. Это совершенно недопустимо.

Я решил проверить подлинность справок УФМС — насколько они соответствуют действительности. Ведь я сам участвовал при сборе подписей — видел живых людей, их паспорта. Я потребовал предоставить мне выписки по тем подписям, которые якобы недействительны. Мне отказывают, мол, «не имеем права разглашать данные граждан, обязаны соблюдать конфиденциальность». Хотя эти данные мне уже предоставили в добровольном порядке сами жители. В итоге я по памяти обошел тех людей, чьи данные оказались якобы недействительными. Обнаружил интересную вещь: часть людей, которых по данным УФМС в Архангельске просто нет — замечательно живут в нашем городе и зарегистрированы по тем адресам, которые были указаны в подписных листах. В суде я предоставил уже нотариально заверенные копии паспортов… Что я должен думать обо всех справках УФМС, если хотя бы часть из них — обман?

— Чего вы добились в суде?

— Я по специальности юрист, в судах бываю часто и иллюзий по поводу нашей фемиды не питаю. Суд получился забавным. Там где вильнуть было невозможным, когда были предоставлены нотариально заверенные копии паспортов и подписи избирателей — подписи зачли. Но, все остальные аргументы не были приняты. Получилось так, что справки УФМС, заполненные с нарушениями закона (исправления, не заверенные, с ошибками и т.д.) были приняты судом как правильные. Так, согласно данным УФМС некоторые избиратели живут на улице Абрамова, а не Ф. Абрамова, как это записано в их паспортах — поэтому подписи жителей с ул. Ф. Абрамова — недействительны! Другие по данным миграционной службы переехали в места, где жили года два–три назад. То есть в УФМС элементарно устаревшая база данных. С другой стороны, все справки УФМС и запросы избирательной комиссии должны были быть оформлены в соответствии принятым административным регламентом, чего не было сделано. Более того, согласно закону окружная избирательная комиссия просто не имеет права делать такие запросы и получать справки в УФМС, это мог бы сделать горизбирком. Получается, что избирательная комиссия при вынесении отказа мне оперировала документами, добытыми с нарушением закона! В итоге суд лишь частично удовлетворил мои требования, а этого оказалось недостаточным для моей регистрации в качестве кандидата.

— Кто и зачем санкционировал сей произвол?

— Я думаю, что делает это не Москва — это наши местные изощрения. На самом деле все очень просто: зачем тратить деньги, бодаться с сильными конкурентами? Гораздо проще не допустить их до выборов. Кому все это выгодно — мы прекрасно понимаем: это выгодно нью-КПСС и больше никому.

— Вы намерены отстаивать свои права в судах высшей инстанции?

— В любом случае. Допущены грубейшие нарушения федерального и областного законодательства — это факт.

— Ваши ощущения от идущей сейчас избирательной кампании?

— Ощущения не выборов, ощущения назначения. Мне кажется, что у кого-то на столе уже лежит список — кто должен быть в городском Совете. Что самое интересное — разночтений между этим списком и тем, что будет в реальности, скорее всего не будет.

— Зачем нужен такой список?

— Для наличия квалифицированного большинства. То есть, чтобы спокойно, без нервотрепки проводить решения необходимые людям в исполнительной власти. То есть коллегиальный орган превращается в машинку для голосования, дернул за веревочку — рука поднялась.

— Чем это грозит всем нам?

— Учитывая то, в какой ситуации мы сегодня находимся — уже ни чем. Сегодня в Горсовете еще есть люди, которые могут «пылить» — возмущаться, но они не могут повлиять на ситуацию — их слишком мало, но они наводят шум. Сейчас в отличие от советских времен к власти и партийности у нас прибавилось благосостояние, деньги. Большие деньги любят тишину, очень большие деньги — могильную тишину…

— То есть похоронный марш в честь демократии у нас вовсю играет?

— Он уже сыгран. Если еще в прошлом составе Облсобрания были какие-то потуги высказаться кем-то, были яркие лица — сейчас этого нет.

Меня пугает другое — политику засунули в хозяйство. Городской Совет — это подъезды, подвалы, коммуникации, дороги — городское хозяйство. Не должна политика (партии) появляться на этом уровне. Там, где политика — там не работают. Там, где появляется коллективная ответственность…

— Там появляется коллективная безответственность.

— Правильно! Я — последняя буква в алфавите, но только не во власти. Если человек во власти говорит «Я» — значит, ему есть что сказать. А если человек при власти говорит «МЫ» — ему есть что скрывать. Посмотрите исторический опыт: при царе были думы и партии, но на уровне уездных, земских, городских собраний — никогда не было каких-либо фракций и партий. Потому что на этом уровне надо заниматься не политикой, а хозяйством, управлять, копеечки считать. Используя такие методы как сегодня, партия власти не добавляет себе уважения, а скорее дискредитирует себя. Ожидания горожан на положительные изменения в жизни избранные таким способом депутаты вряд ли оправдают.