Здоровье наркомана или свобода опера?

В Октябрьском суде Архангельска рассматривается дело в отношении сотрудника Госнаркоконтроля по Архангельской области (назовем его — Н.). По версии следствия, оперативный сотрудник спецслужбы во время операции по задержанию группы наркодельцов нанес гражданину Б. телесные повреждения, чем причинил тому тяжкий вред его здоровью.

Хроника событий

15 апреля 2009 года имея информацию о готовящейся сделке по сбыту наркотических средств, группа оперативников в составе семи человек выехала на задержание подозреваемых. Выследив наркодилеров и располагая сведениями о том, что запрещенные вещества находятся на руках у последних — опера провели задержание во дворе домов №№ 61–63 по Троицкому проспекту. Без лишнего шума и пыли компания из двух молодых людей и девушки была обезврежена и доставлена для допроса в здание ГНК.

После досмотра, горе-торгашам предложили сотрудничество — совершить контрольную закупку, выдать поставщика. На что было получено согласие. На следующий день в сопровождении оперативников Б. выехал «за очередной дозой» в Соломбалу (где жил поставщик зелья). Там все прошло как по маслу, пытавшийся бежать делец, был быстро скручен. После этого Б. пожаловался одному из сотрудников на плохое самочувствие. После некоторых формальностей Б. был отпущен. Спустя некоторое время, видя бледное лицо Б., знакомая вызвала скорую. Приехавшие медики, отвезли, как потом оказалось потерпевшего в больницу. Врачи прооперировали больного — удалили селезенку. С этого момента дело приняло кардинально другой оборот…

Из лица принимающего и приторговывающего наркотиками Б. превратился в потерпевшего. Стоит отметить, что в поле зрения наркополицейских Б. попал еще в 2007 году. Был свидетелем по уголовным делам, находился в оперативных разработках как лицо, употребляющее и распространяющее наркотические средства, такие как гашиш и амфетамин…

К больному потянулась вереница следователей с вопросами — кто, когда и где нанес травму? Допросы, следственные эксперименты, экспертизы, протоколы… Б. вспоминал. Вспомнил как после закупки амфетамина, вколол себе дозу (амфетамин — наркотическое средство, причисляемое к разряду тяжких, может создавать ложное ощущение бодрости). Вспомнил задержание — как из подъехавшей десятки выскочили двое. Как он сидел в автомобиле на заднем сиденье. Вспомнил, как открылась передняя дверь и там показалось лицо ранее знакомого сотрудника Н. Как открылась его дверь, и он оказался на земле. Почувствовал два удара в левый бок. Потом были наручники. Потом здание ГНК…

Но, что странно во всей этой истории, уголовное дело было возбуждено спустя длительное время после озвученных событий. Почти полгода, потерпевший был просто наркоманом без селезенки. Но в августе приобрел новый статус, благодаря стараниям прокуратуры. Почему произошла такая задержка? Если есть доказательства, состав преступления, потерпевший, подозреваемые — то зачем ждать?...

Суд

Как выяснилось в ходе судебных слушаний — потерпевший не видел, кто именно вытаскивал его из машины, не видел лица ударившего его, как и самого момента, не видел, кто одевал наручники. Не увидел он и того, что сотрудников было не двое, а четверо… Словом не видел многого. Однако, почему же на скамье обвиняемых именно Н.? Оказывается, по версии потерпевшего — больше некому было. Сам он не видел — кто именно и чем ударил его, как и сам момент удара. Получается все основано лишь на его предположениях. Стоит ли говорить о том, насколько можно быть уверенными в предположениях «уколовшегося»…

Свидетельница по делу — знакомая Б., которая сидела в той же машине и которую так же задержали в ходе спецоперации, на суде заявила, что подозреваемый Н. все время захвата удерживал ее и не мог нанести удар Б…

Пересказывать допрос потерпевшего в суде не имеет смысла — диалоги между адвокатами обвиняемого и Б. — достойны номера Жванецкого. Как вам обмен фразами в зале суда:

— На основании чего вы решили, что это был удар ногой?
— Ну не знаю, что вас не били ни разу?..

— Потерпевший, вы от кого-нибудь скрываетесь?
— От милиции… ну не охота туда так просто попадать…

— Вы читали протокола допросов, которые подписывали?
— Какие-то читал, какие-то нет… Ну, я ведь следователям доверяю…

Потерпевший путался в показаниях и не мог поведать суду о важнейших событиях. Почему? Как сильно повлияло наркотическое опьянение в момент задержания на память и рассудок потерпевшего? Мог ли он воспринимать действительность адекватно? И вообще, а была ли ему нанесена травма в момент задержания? Может, это произошло раньше или позже задержания? Это далеко не все вопросы, на которые даст ответ суд.

Оригинальность и непосредственность мышления потерпевшего плюс нестыковки в показаниях, данных на следствии и в зале суда, иногда вызывали улыбку у присутствующих на слушании. Однако сотруднику, попавшему под суд не до смеха. Офицер с 10-летним стажем безупречной службы, не имеющий взысканий, а только поощрения, у которого есть сын четырех лет, рискует получить срок — от 3 до 10 лет заключения. Как объяснить сыну, которого отец с рождения учит не применять силу, кроме как для защиты близких, что его отец обвиняется в превышении должностных полномочий. Что его отца хотят осудить за то, что он якобы обидел постороннего человека, выполняя свой долг.

Судебное разбирательство продолжается. Совсем скоро состоится следующее заседание. Безусловно, здоровье гражданина, вне зависимости от его морального облика и образа жизни должно защищаться законом. В то же время честь мундира и судьба человека отдавшего себя защите общества от наркотической чумы не должны пострадать от сомнительных предположений… Уверены, что суд разберется: кто прав и кто виноват, доказана ли вина подсудимого или необходимо проводить дополнительное следствие.

P.S. (предположения)

Вникая в суть показаний данных на судебном слушании сложилось впечатление, что Следственный комитет при прокуратуре не имея возможности напрямую доказать виновность подозреваемого, просто натягивает (если не сказать чего похуже) показания потерпевшего и свидетелей.

Зачем? Можно предположить — проблема в нашей «палочной» системе. Раскрываемость, эффективность работы «органов» до сих пор оценивается по показателям. Посадили человека — поставили себе плюс, получили премию и новую звездочку на погоны. «Глухари» никому не нужны — за них по головке не погладят, следовательно, надо сделать все, чтобы довести дело до суда и добиться обвинительного приговора.

С другой стороны, с советских времен повелось, что каждая правоохранительная структура у нас тянет одеяло на себя. Это проявляется как в конфликтах на уровне Москвы — разборки между генералами серьезных ведомств ни один раз выползали на полосы центральной прессы. Так и на местном уровне — когда милиционеры пытаются обогнать в результатах чекистов, последние не очень любят, когда у них «забирают палки» люди в серой форме. А «посадка» человека из другого силового ведомства отмечается руководством. В этой связи, настойчивое желание посадить рядового сотрудника ГНК — это не продолжение ли «войны всех против всех» в системе государственных органов правопорядка?